СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД
КАК ПРОХОДИЛ СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД
Среди многих казачьих обрядов нет более красочного и волнующего, чем свадебный . Поэтому ниже приведем некоторые из них. Выбор невесты.. Женились терские казаки с 17-19 лет. О качествах невесты судили, по ее родителям Важно, чтобы она была из порядочной, хозяйственной семьи и приучена к рачительному ведению хозяйства. Прежде выбором невесты полностью занимались родители жениха, но с середины XIX в. главная роль все более и более отводится самому жениху.
КАК КАЗАКИ ВЫБИРАЛИ НЕВЕСТУ
Парни сами присматривали себе невест, встречаясь с девушками в хороводах, состоящих из 10 - 12 девушек, живущих поблизости - на одной улице или конце станицы. Устраивали хороводы, как правило, по воскресеньям и другим праздничным дням. Здесь молодежь пела, танцевала, принимала участие в коллективных играх, зимой устраивали вечерки в доме какой-нибудь молодой вдовы. Казак старался подыскать себе невесту – ровню по материальному положению.
В отличие от рядовых казаков офицерская верхушка, зажиточная старшина, к середине XIX в. окончательно отделившаяся от основной массы казачества, отличалась от него уже и по воспитанию и образованию – она не роднилась с простыми казаками. Дочки офицеров, воспитанные по-городскому, не посещали ни хороводов ни вечеринок станичной молодежи. Правда, часто «они засиживались в девках, мечтая об офицере или каком-нибудь чиновнике, так как и те и другие искали или денег или порядочного образования, а дочери казачьих офицеров не имели достаточно ни того, ни другого. Казаки же стеснялись сватать такую, да она и не шла.
БРАКИ С ИНГОРОДЦАМИ
Мало было браков между казаками и иногородними, ибо корпоративный характер казачьего общества делал такие браки редким исключением, хотя в принципе подобные браки ни церковью ни обществом не возбранялись. Казак женился на иногородней чаще всего с хозяйственным расчетом – женщина из иногородних была хорошей работницей, а ее положение в семье мужа было и вовсе бесправным, хотя она юридически и становилась казачкой. Девушки-казачки значительно реже выходили замуж за иногородних, так как казаки не хотели мириться с тем, чтобы кто-либо из их семьи терял привилегированное положение. Браки между казаками и иногородними не приводили к смешению сословных групп. Иногородние женщины, с их правовым угнетением в семье, не могли оказать заметного влия¬ния на домашний быт казачества.
Свадьбы у терских казаков как у земледельческих народов, устраивали по большей части осенью и зимой. Эти времена года были особенно традиционны для свадеб у земледельцев, согласованными с сельскохозяйственным календарем, удобны и по чисто экономическим причинам: после напряженных сельскохозяйственных работ и уборки урожая в семьях были и средства и досуг, чтобы справить свадьбу. Празднование свадьбы осенью и зимой, как хорошо известно из этнографии, характерно для многих земледельческих народов мира, в том числе и для восточных славян, главным направлением хозяйства которых было сезонное земледелие.
Сватовство
Свадьбе предшествовала длительная и сложная процедура сватовства. Обыкновенно в сваты (старосты, ходаты) приглашали кого-либо из наиболее уважаемых и почтенных родственников или родственниц. В свахи не брали только женщину у которой не было детей, так как существовало поверие что и у молодых тогда тоже не будет детей. Подобные свадебные правила и традиции относительно «вредоносной силы» бездетной женщины (особенно) или мужчины хорошо известны у многих кавказских и среднеазиатских (иранских и тюркских) народов. Сваты, как правило, люди расторопные, речистые, находчивые, балагуры и весельчаки. Они шли в дом невесты вечером со специально испеченным но этому случаю пирогом - хлебиной. Процедура сватовства одинакова во всех терских станицах и имеет аналогии с восточнославянским обычаем сватовства на Руси, Украине, Дону, Кубани и др. Порядок сватовства носил чисто обрядовое значение. Сваты под видом странников или купцов, прослышавших о «товаре», входили в дом и заводили иносказательную беседу. Разговоры, которые вел сват, доводы, которыми он старался убедить родителей невесты, зависели, как и везде, в большой мере от его искусства, находчивости, умения побалагурить.
Если жених был совсем не по душе хозяевам дома, то они не предлагали даже сесть, а это уже было знаком отказа. Но если родители невесты и были рады сватам, то они все равно не давали сразу согласия на брак. Обычай требует, чтобы сваты приходили 3 раза. Всякий раз их встречали, сажали за стол, подносили по 3 чарки вина и, ссылаясь на различные причины, говорили, что пока не могут дать ответа. Сваты в первый день оставляли либо у невесты хлебину, либо отдавали ее матери невесты. Если в один из последующих дней им возвращали хлебину, это означало категорический отказ. В некоторых станицах сватовство заканчивалось приподнесением неудачнику гарбуза (тыквы) по украинскому обычаю. Случаи неудачного сватания, когда старосты пытают счастья в нескольких домах, народ отметил выражением «корякы лупать». «Покиль женився, полупав корякив», — говорили в народе о неудачниках-женихах.
Когда родители невесты, наконец, давали согласие на брак, вечером в их доме собирались родственники. Сваты, получив согласие, шли за женихом, его отцом и матерью. Те несли с собой «хлеб-соль» (узел закуски и бутылку водки). Войдя в дом, женихова родня останавливалась у порога, учтиво здоровалась и кланялась. Мать вводила в комнату дочь, а отец невесты спрашивал сначала парня, потом девушку согласны ли они стать мужем и женой. Этот традиционный обряд, конечно, не выявлял действительного отношения молодых к предстоящему союзу, о котором могла быть уже предварительная договоренность родителей. Невеста скромно отвечала, что из родительской воли не выйдет; жених, хотя и говорил «да», но за этим «да» мог скрываться тот же смысл, что и в словах девушки. В Приближней, Прохладной, Калиновской и других станицах мать невесты после согласия ломала (но не резала) хлебину, принесенную старостами в первый день сватовства (в Приближней – даже над головой невесты) и раздавала ее своим родственникам.
Невесту и жениха отводили в другую комнату на первое свидание, па котором жених дарил невесте сладости. Родители жениха меж тем просили у хозяев разрешения поставить на стол свою «хлеб-соль». Во всех Притеречных станицах родне невесты в период сватовства и свадьбы семья жениха оказывала особый по¬чет и уважение. Женихова родня без конца угощала новых родственников даже в доме невесты принесенными от жениха вином и «хлебом-солью». Когда родственники невесты выпивали по 3 стакана вина, они поднимались из-за стола и усаживали сваточков (так родственники жениха и невесты называли друг друга), поднося каждому по 3 стакана невестиного вина. Сваточки, выпив вино, приглашали всех идти «печь смотреть», «печи глядать», то есть осматривать хозяйство жениха. Следует отметить, что хозяйство, в общем-то, нигде не осматривали; обычай исчез, а название осталось. Он известен и у русских и у украинцев (розглядины). По дороге шумная толпа развеселых родственников пела песню:
Когда родители невесты, наконец, давали согласие на брак, вечером в их доме собирались родственники. Сваты, получив согласие, шли за женихом, его отцом и матерью. Те несли с собой «хлеб-соль» (узел закуски и бутылку водки). Войдя в дом, женихова родня останавливалась у порога, учтиво здоровалась и кланялась. Мать вводила в комнату дочь, а отец невесты спрашивал сначала парня, потом девушку согласны ли они стать мужем и женой. Этот традиционный обряд, конечно, не выявлял действительного отношения молодых к предстоящему союзу, о котором могла быть уже предварительная договоренность родителей. Невеста скромно отвечала, что из родительской воли не выйдет; жених, хотя и говорил «да», но за этим «да» мог скрываться тот же смысл, что и в словах девушки. В Приближней, Прохладной, Калиновской и других станицах мать невесты после согласия ломала (но не резала) хлебину, принесенную старостами в первый день сватовства (в Приближней – даже над головой невесты) и раздавала ее своим родственникам.
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
Невесту и жениха отводили в другую комнату на первое свидание, па котором жених дарил невесте сладости. Родители жениха меж тем просили у хозяев разрешения поставить на стол свою «хлеб-соль». Во всех Притеречных станицах родне невесты в период сватовства и свадьбы семья жениха оказывала особый по¬чет и уважение. Женихова родня без конца угощала новых родственников даже в доме невесты принесенными от жениха вином и «хлебом-солью». Когда родственники невесты выпивали по 3 стакана вина, они поднимались из-за стола и усаживали сваточков (так родственники жениха и невесты называли друг друга), поднося каждому по 3 стакана невестиного вина. Сваточки, выпив вино, приглашали всех идти «печь смотреть», «печи глядать», то есть осматривать хозяйство жениха. Следует отметить, что хозяйство, в общем-то, нигде не осматривали; обычай исчез, а название осталось. Он известен и у русских и у украинцев (розглядины). По дороге шумная толпа развеселых родственников пела песню:
Пьяница — пропойца
Катенькин батюшка
Пьяница — пропойца
Катенькина матушка.
Ой, пропили Катеньку
За мед, за горилку и т. д.
Рукобитие
В доме жениха, куда шли па розглядины родители невесты, их сажали в передний угол, рядом устраивались ближайшие родственники. В это время хозяева им прислуживали и усердно потчевали. Здесь же совершался еще один акт обряда – рукобитие: родители брачащихся клали заклад, то есть договаривались, какую неустойку должна будет заплатить в случае расстройства свадьбы виновная сторона (от 40 до 200 рублей). Заклад скреплялся собственно рукобитием: родители жениха и невесты «били по рукам», то есть клали руки на стол, а сверху клали руки и все присутствующие. Обряд этот очень широко распространен у славян, да и не только у славян. М. И. Довнар-Запольский, исследовавший белорусскую свадьбу и свадебные обычаи других народов, писал, что рукобитие встречается у мордвы, лопарей и др..
После рукобития несколько дней гуляют. С утра целая депутация от жениха (в станице Прохладной вместе с женихом) идет в дом невесты с вином, с закуской – опохмелять сваточков. В станицах Прохладной и Калиновской невесты одаривали пришедших платками (носовой или головной в зависимости от степени родства) – это называется «давать рушныки». Выпив у невесты, посланные от жениха вели невестину родню к нему в дом и угощали. Потом вся компания делилась на группы, которые продолжали веселье, обходя дома участников гулянья. К вечеру они сходились у жениха «до чопа» (станица Прохладная), к вольной водке. В первое после рукобития воскресенье устраивали своды или пропой.
Своды
Обряд сводов и пропоек во многом повторяет сватовство. Здесь присутствуют все родственники жениха и невесты. Возможно, этот обычай привлечения широкого круга родственников с обеих сторон на рукобитие, на своды-пропой – древний пережиток общинно-родового строя. Значение его – чисто юридическое, желание коллективного свидетельства, серьезности намерений двух больших семейных коллективов оформить и доказать свое родство друг другу.
В дни сводов-пропоек стороны окончательно договаривались об условиях и дне свадьбы, определяли с мельчайшими подробностями весь ее ход, церемониал, оговаривали число приглашенных, расходы, подарки, приданое, ладку, которую делал жених (подвенечное платье и ботинки), то есть решали экономические вопросы свадьбы. Изменение этих условий после сводов не допускалось.
Случаи расторжения сватовства после пропоек были крайне редки, их даже разбирал станичный суд с привлечением старейшин (уважаемых стариков) станицы. Пострадавшие, на которых отказ навлекал большой позор (дело даже могло дойти до «крови»), требовали дополнительную денежную компенсацию помимо заклада за понесенное «бесчестье».
В день сводов на невесту надевали косник – повязку на голову из разноцветных лент; ее невеста носила до самой свадьбы. Своды были, таким образом, своего рода помолвкой, после которой девушка считалась невестой.
От рукобития до свадьбы. Как только проходили пропойки, засватанная девушка официально объявлялась невестой. Теперь у нее часто устраивали вечерки, куда собирались и парни и девушки. На вечерах девушки, занимались рукоделием, помогая невесте доделывать приданое к свадьбе. Невеста вышивала жениху и свекру кисеты, золовкам – карманы. Парни угощали девушек сладостями, семечками, заводили танцы, песни, игры. На подобных вечерках пели разные песни – грустные и веселые, исторические и лирические.
Период между сводами-пропойками и свадьбой – 4 – 6 недель.
Канун свадьбы. За день до свадьбы в домах молодых пекли из пшеничной муки вытушкы (калачи), каравай, лежень и шиши (маленькие круглые хлебцы); разливали вино, затыкая бутылки колосьями пшеницы, ржи, ячменя, овса, проса (чтобы нечистая сила не забралась) и перевязывали их розовыми лентами.
Все эти приготовления назывались «липыть шишки». Собственно шишек пекли очень много, так как их подносили каждому, кого приглашали на свадьбу, и во время одаривания молодых, и в знак благодарности за подарки. У жениха в доме пекли большой пирог с начинкой (лежень), в середину которого запекали монету на счастье. Его должны были подавать в конце свадебного пира, причем серединку пирога сохраняли для молодых. Особое значение имело изготовление свадебного каравая. Для этого в доме невесты собирались замужние женщины; старались позвать таких, у которых была дружная хорошая семья и работящий муж. Женщины работали и пели каравайные песни.
Каравай богато украшали шишками из теста (наподобие еловых и сосновых шишек), птичками-жаворонками, солнцем, месяцем; на нем ставили гильце-вильце (ветку дерева или пучок травы, перевязанные красной лентой).
Удачный и красивый каравай предвещал хорошую жизнь молодым. Он считался символом счастья и плодородия в новой семье. Готовый каравай ставили в красный угол, откуда подруги невесты накануне венчания торжественно переносили его в дом жениха. Наличие хлебных обрядов и «хлебных» песен, их главенствующее значение в свадебном ритуале – особенность южнорусской свадьбы, свадьбы типичных земледельцев-хлеборобов. Обряды эти широко распространены в Белоруссии, на Украине, юге России, Кубани, в Болгарии, Сербии. Девичник. В канун свадьбы у молодых устраивались вечеринки. В доме невесты и в доме жениха собирались подруги, товарищи. Невеста, повязав 2 – 3 подружкам платочками, отправляла их с подарками (кисеты, шитые бисером, платки, рубашки) для жениха и его родни. Жених угощал девушек вином, одаривал платочками и посылал невесте свадебный подарок: платье для венчания, туфли, украшения. Девушки с песнями возвращались назад. Жених между тем просил у родителей совета, кого выбрать дружкой, свахой и прочими свадебными чинами. Дружку назначали из холостых родственников жениха. Обычно это был веселый, разбитной парень. В помощь ему назначалась из женщин сваха.
После таких предварительных церемоний в дом невесты посылали за рабочими (родственниками невесты), которые должны были вести жениха к невесте. У невесты прием родственников жениха проходил по обычаю: посадят, поднесут по 3 стакана вина, угостят закусками. Посланный вместе с рабочими возвращался к жениху. Подходя к дому, они пели: «На улице дождик...» и т. д. С шумом и весельем все врывались в комнату. Рабочих тотчас усаживали за стол и потчевали вином; при этом вели с ними такие разговоры, будто они и впрямь подряжались на работу в поле или виноградник.
ВРЕМЯ ИДТИ НА РАБОТУ
Наконец, рабочие поднимались из-за стола и объявляли: «Время идти на работу». Все выходили во двор. Жених с товарищами, дружкою, свахой, рабочими с песнями, стрельбой и факелами отправлялись в дом невесты. Впереди процессии шел жених с дружкою, за ним товарищи с рабочими, а за мужчинами с песнями следовали женщины:
Позади несли ведро вина и закуску. Приближаясь ко двору невесты, молодежь запевала какую-нибудь веселую удалую песню, например «Ой вы сени, мои сени», и стреляла из ружей. В доме тотчас же закрывали на запоры все окна и двери. Подруги невесты в это время пели в комнате:
Идите, бояре,
Давно мы вас ждали... и т. д.
Женщины со двора (женихова родня) отвечали:
Как у ласкового тестя,
Зять за воротами стоит... и т. д.89.
Товарищи жениха затевали пляски (казачка, лезгинку). Дружка между тем не терял времени зря: он становился под окно невесты.
– Пустите обогреться?
– А вы что за люди?
– Да мы купцы. Приехали и услыхали, что у вас есть «товар».
– Есть «товар», есть. Что ж, войдите, посмотрите, разрешали из дома. Дружка, сваха и другие родственники жениха входили в комнату, ласково здоровались с хозяевами, а те с пришедшими:
– Здорово, сваточки! Здорово себе живете!
– Слава богу, сваты... и т. д.
Жених с товарищами в это время оставался во дворе и там продолжались веселье, песни, пляски.
Дружка вносил ведро вина, а сваха – закуску. Перекрестившись, они спрашивали: «Ходят ли грешные в рай?». Родственники невесты отвечали: «Ходят, да носят». «И мы несем!» – весело и разом говорили дружка со свахой, указывая на вино и закуску: «Позвольте хлеб-соль на стол поставить, гостей угостить?».
Получив разрешение, дружка брал поднос со стаканами и трижды обносил всех собравшихся вином, начиная с родственников невесты. За ним шла сваха, цеповала каждого сваточка и вручала по шишке, что означало приглашение на сивадьбу.
Покончив с этим, дружка снова заводил газговор о «товаре»:
– Так как же насчет «товару»? Купец у нас тут есть, он бы купил. Посмотреть ему «товар» надо.
– Да, уж нужно вперед посмотреть, каков ваш купец. Может у него и денег нет, проходимец какой-нибудь.
Дружка, как мог, принимался разуверять сваточков, расхваливал жениха и те позволяли: «Вводи»! Когда жениха вводили, он кланялся на все четыре стороны, крестился, здоровался. Начинались долгие шуточные расспросы: кто, да откуда, имеет ли деньги, зачем пожаловал и т. п. Чаще за жениха отвечал дружка. Наконец, сваты решали, что купец ничего, подойдет, и посылали «за товаром». В комнату подруги вводили невесту и ставили ее рядом с женихом. Все дружно начинали расхваливать «товар». Дружка передавал жениху поднос с 2 стаканами вина. Все затихали и начиналось дарение. Жених клал на поднос деньги (не более рубля) и передавал невесте, невеста пригубливала вино и забирала деньги. Ей отправляли другой поднос со стаканами. Она клала на поднос носовой платок и протягивала жениху, тот выпивал стакан вина, забирал платок и кидался ловить невесту, которая, быстро отдав кому-нибудь поднос, старалась убежать и спрятаться ' среди подруг, помогавших ей в этом, однако жених все равно настигал невесту и целовал при всех. Женщины и подруги невесты подхватывали песню:
Как тебе да, Катенька, не стыдно,
Чужого ты детинушку целуешь,
Целовала, миловала, взяла за руку, повела... и т. д.
Под эту песню жених и невеста шли в соседнюю комнату, за ними молодежь, и начиналась вечеринка. В конце вечеринки на ужин оставались самые близкие друзья и подруги молодых. Жених угощал их вином, а невеста – ужином. Потом жених с товарищами уходил, а девушки оставались ночевать. В станице Калиновской оставались ночевать и парни. В станицах Прохладной, Ассиновской после девичника невеста с подругами шла к будущей свекрови «есть мед». Им подавали пироги, картошку и обязательно курятину (употребление в свадебных кушаньях славян курятины А. Смирнов считал остатком каких-то древних обрядов, в которых курица магически связывалась с огнем).
Старики после дарения, выпив еще вина, шли, возглавляемые дружкой, в дом жениха на обед, который продолжался до самой ночи.
НА УТРО
Утро в день свадьбы. Рано утром мать будила невесту, а она – своих подружек. Все вставали, одевались, завтракали, точнее, завтракали подруги, а невеста их угощала. Если невеста была сиротой, она шла на кладбище «прощаться» с родителями. Ее сопровождали подружки. По дороге невеста пела жалобную песню, напоминавшую причитания плакальщиц:
На кладбище невеста ложилась на могилу и долго плакала, прося у родителей-покойников благословения. После обряда «прощания», или «благословения», все возвращались в станицу.
Часам к 10 утра от жениха к невесте приходила сваха и вместе с девушками под их песни начинала «убирать к венцу».У гребенцев и староверов других станиц невеста надевала алую шелковую, длинную, до самой земли, юбку, алую рубашку с длинными узкими рукавами, отделанными кружевами, черный или синий длинный шелковый кафтан с заковрашами (отворотами на рукавах) и серебряный поясок. Обязательно были серьги (серебряные или золотые), бусы, мониста, чеченские браслеты. Брови и ресницы «сурьмили», лицо белили и румянили специально приготовленными косметическими средствами (казачки были весьма искусны в косметике), волосы подвивали, наводили локоны. Девушки особым способом крепко-накрепко заплетали невесте косу, чтобы свахе, которая должна расплетать косу в церкви перед венчанием, пришлось бы немало повозиться. При этом они пели:
На море утушка там купалась.
На синем серая полоскалась... и т. л.
Невеста разбирала свой косник и давала подружкам по ленте. У староверов невеста ехала венчаться с непокрытой головой. Сваха перед самым венчанием переплетала ей волосы, делала женскую прическу – наколку, то есть укладывала две косы куклями вокруг головы и покрывала шелковым платком (ширинкой).
Во всех станицах с нестароверческим населением в наряд невесты входили белое длинное платье (фасон не установился, шили разные), украшенное приколотым с левой стороны красным восковым цветком, и длинная фата, прикрепленная к веночку из белых восковых цветов. У староверов постепенно тоже стал входить в моду белый свадебный наряд: уже в 80-х годах XIX в. невеста перед дарением переодевалась в белое платье, по фату не надевала, а оставалась в платке. Свадебные туфли обязательно должны были быть с подборами (каблуками). В 80 – 0-е годы вошли в моду высокие шнурованные ботинки.
Когда невеста была убрана, в соседней комнате расстилали войлок и вводили ее на него(обычай ставить и поднимать на войлоке широко известен у степных ираноязычных, тюркских м монгольских народов).
Невеста становилась на войлок и, кланяясь родителям в ноги, просила благословения сначала у отца, потом у матери. Она причитала:
Ох, да ты родимый, ты мой батюшка,
Не прошу я у вас ни злата, ни серебра.
А прошу я у вас от мира благословения.
Ох, благословите вы меня, родимый батюшка,
До божей церкви пойти.
Ох, до божей церкви пойти.
Злат венец надеть.
(Родители, держа в руках икону, благословляли невесту. Она же, плача, целовала их и всех присутствую¬щих родственников, подруг, и, как бы прощаясь, продолжала голосить:)
Ох-да, вы милые мои подруженьки,
Ох-да, покохайтесь вы у своих батюшек и т. д.
Сироте пели песню:
Течет речка
Не шелохнется.
Сидит девушка
Не улыбнется.
Говорит речь не усмехнется:
Эх-ва! глупые подруги мои,
Да, как же усмехнуться тут?
Все бояре, все по паре сидят.
Да только нет,
Да моего батюшки любимого.
Да ты старшой – меньшой братец,
Ты возьми узду,
Ты пойди во конюшеньку,
Возьми коня необъезжанного,
Поезжай разбуди моего батюшку,
Да любимого, да моего батюшку.
Да ты встань, проснись,
Да любимый, да любимый батюшка.
Не для пира, не для мира –
Для великого благословения.
...А тут все будут благословлять-то
Меня люди чужие,
Провожать-то все незнакомые
(После благословения невесту «вводили па посад», то есть сажали в передний УГОЛ на войлок. Девушки располагались вокруг и пели:)
Летели гуси-лебеди через сад,
Просили они Катеньку на посад....
и другие песни, которые распевали до приезда жениха.
В ДОМЕ ЖЕНИХА
А в это время в доме жениха шли последние приготовления к поездке за невестой. Сходились товарищи-бояре: вместе с дружкой и свахой они составляли свадебный поезд жениха. Жених наряжался в полную парадную казачью форму: брюки-галифе темно-синие с кантами, легкие сапоги, белая рубашка с высоким стоячим воротом, парадный бешмет – тоже с высоким воротом с застежками-крючками до пояса и длинными узкими рукавами. Цвет канта бешмета, башлыка, верха шапки зависел от того, к какому полку принадлежал казак: к Кизляро-Гребепскому – красный, к Моздокскому или Терскому – синий и т. д. Форма была установлена властями. Поверх бешмета он надевал черную черкеску с газырями, в которые были вложены пустые гильзы — для украшения. Из рукавов черкески, широких с отворотами, выглядывали рукава бешмета. Черкеска по моде конца XIX –начала XX в. была по щиколотки. Подпоясав ее наборным кавказским серебряным пояском, жених привешивал посередине на пряжку (рукояткой вправо) кинжал в ножнах, по правому бедру – наган в кобуре или просто пустую кобуру. На черкеску с левой стороны прикалывал красный восковой цветок (костюм жениха, заимствованный у соседних горских народов Северного Кавказа, был и утвержденной военной формой терских казаков).
Обрядившись, жених просил у родителей благословения, а затем посылали в дом невесты за рабочими.
ПРИЕЗД ЖЕНИХА
Приезд жениха. Перед свадьбой рабочих возглавлял большой боярин – неженатый родственник невесты, чаще всего ее брат. В некоторых станицах жених, дружка, товарищи-бояре ехали к невесте на копях, все в полной парадной казачьей форме; хвосты и гривы лошадей были оплетены лентами и цветами. За дружкой следовали на линейках, тачанках, тележках сваха и другие родственницы и родственники жениха. В станицах Галюгаевской, Надтеречной жених и большой боярин ехали на тачанках,а дружина сопровождала их верхом.
В станицах Прохладной, Слепцовской, Каргалинской за невестой не выезжали, жених приезжал к церкви; туда же дружка и сваха привозили невесту. Свадебный кортеж сопровождали песнями, стрельбой в воздух, джигитовкой. Поезд жениха останавливался у ворот дома невесты; ворота были закрыты и тщательно охранялись родственниками и соседями невесты. Начиналась веселая перебранка, пока дружка не покупал ворота (выставлял собравшимся водку). Наконец, поезд жениха въезжал во двор. Жених с товарищами останавливался перед домом, где, как и во время девичника, в который уж раз устраивались веселые пляски – лезгинка, казачок.
Покупка невесты
В дом входили дружка, сваха и рабочие. Около невесты сидела подсвашка (одна из родственниц невесты) и это место дружке предстояло выкупить для жениха. Справа от невесты сидели 2 – 3 мальчика, каждый из них держал в руках плеть или палку – охранять подступы к невесте. Дружка и сваха просили у родителей позволения выкупить место около невесты. Сваха торговалась с подсвашкой и, сговорившись копейках на 10, они менялись местами.
Когда сговаривались, и дети, получив по серебряной монете, освобождали место около невесты.
Дружка в это время вводил жениха и сажал на место, освобожденное детьми.
Дружка, не теряя времени, обносил присутствующих вином. Потом родители благословляли детей, все молились, а жених с невестой, взявшись за концы носового платка, выходили из дома, садились в тачанку и отправлялись в церковь. С ними ехали сваха (свашка), подсвашка, дружка, подружки и все остальные.
Отвоз приданого
Мать и отец невесты оставались дома. Они выдавали рабочим приданое невесты, все ее вещи, а рабочие торжественно переносили (в конце XIX в. перевозили) их в дом жениха. Приданое невесты: сундук, постель, б – 15 подушек, одеяло, тюфяки, а у гребенцов-старожилов еще обязательно тазик и зеркало (по-видимому, это горское влияние, так как в русской и малорусской свадьбах ни тазика ни зеркала никогда в свадебной обрядности не употребляли; на Кавказе у ингушей, чеченцев, осетин, черкесов в приданое невесты обязательно входили зеркало в оправе, медный таз, медный кувшин для воды и прочая металлическая утварь).
Итак, рабочие несли в дом жениха приданое. Двое втаскивали сундук, набитый одеждой; двое, перекинув через жерди, несли на плечах тюк с постелью; кто нес повязку и шелковую ширинку (у гребенцев и старообрядцев других станиц), а у остальных – фату.
Священник начинал читать молитву, потом дружкам венцы и они держали их над головами жениха и невесты. Священник спрашивал у молодых, согласны ли они вступить в брак (бывали случаи, когда невеста заявляла о своем несогласии). Молодые 3 раза обменивались кольцами и целовались (у старообрядцев под венцом «производили перепои из рук священника», а после этого разбивали стакан на счастье). Потом священник брал невесту и жениха за руки и обводил их трижды вокруг аналоя. В некоторых станицах (Наурская) священник и певчие выводили новобрачных из церкви и сопровождали их в дом жениха, где священник отслуживал благодарственный молебен. Перед выходом из церкви сваха забирала венчальные свечи (их хранили в семье и зажигали в случае тяжелых родов). В это время присутствующие смотрели: чья свеча – жениха или невесты – короче, больше сгорела, тот первым и умрет. Если на свечах были заметны оплывы воска, новобрачных ожидали удовольствия и богатство Приезд от венца и свадьба. Жених с невестой возвращались на той же тачанке, бричке, фургоне и т. п. Их сопровождали товарищи жениха верхом на конях и девушки в телегах и тачанках. Парни джигитовали, стреляли в воздух из ружей, девушки пели песни. Родители жениха встречали новобрачных, стоя в дверях своего дома и держа высоко над их головами надрезанный посредине хлеб. Как только жених и невеста переступали порог дома, родители сообща переламывали хлеб – одна половина оставалась в руках матери, другая – в руках отца.
ДЕНЕЖНЫЙ ОБРЯД
Родственники еще во дворе усыпали новобрачных хмелем, мелкими деньгами, конфетами. А мать с отцом после преломления хлеба благословляли жениха и невесту, вели их и сажали г. передний угол, подавали легкую "закуску и чай – жених и невеста с утра ничего не ели!" Потом усаживались за стол рабочие и дружка угощал их вином; каждому из них мать жениха повязывала на руку носовой платок и большие платки – через плечо. Выпив по 3 стакана вина, рабочие, дружка, сваха и часть родственников жениха (только не отец и мать) шли «с донесением о благополучии новобрачных» – это называлось «идти с радостью». По дороге вновь распевали песни.
В доме невесты пришедших угощали. Всем гостям мать невесты повязывала на руку платки, а дружку и сваху крест-накрест через плечо перепоясывала рушниками. Все вместе отправлялись в дом жениха, и снова по дороге – шутки, песни, пляски. У жениха их снова с радостью ждали, рассаживали за столом. Родители жениха дарили родителям невесты подарки: отцу кожу на сапоги, матери - ситец на рубаху.
Молодые выходили из-за стола и шли в соседнюю комнату, где устраивались игры и танцы, пели песни. Старики оставались за столом. Дружка с шутками-прибаутками обносил гостей вином (его выпивали на свадьбе 40 – 80 ведер). Кроме того, в доме брачащихся обязательно должен был быть мед, чтобы молодым сладко жилось, чтобы они «тонули в счастье». Родственники невесты, которым вообще все разрешалось на свадьбе, кричали: «Давай то, в чем мухи тонут!».
ОБРЯД ДАРЕНИЯ
Дарение, в конце свадебного пира присутствующие одаривали жениха и невесту. В некоторых станицах это делали на следующее утро. В гребенских селениях и некоторых старообрядческий (станица Калиновская) сначала невеста, а потом жених угощали всех присутствующих каждый своим караваем: она – круглым с вильцем, он – лежнем и водкой. В ответ все подносили им подарки. В станицах Наурской, Галюгаевской и в станицах волжских казаков это делал дружка. Он сна¬чала подходил к родителям жениха и приговаривал: «Сыр каравай принимай, наших молодых наделяй. Наши молодые на нове, им много надобно: на шильце, на мыльце, на банное построеньице. Нет ли у вас чего из живности: теленка, жеребенка, ягненка, поросенка, гусенка, утенка или куренка» и т. п. С таким приговором он обходил родителей невесты, а потом – родных жениха, родных невесты, а в конце концов всех приглашенных. Одаривали, чем могли. Обычно на поднос символически клали деньги, если дарили телку, курицу.
B других станицах жених с невестой после свадьбы ходили по домам и собирали дарения. Родители жениха дарили молодой и кукол: казака в полной форме, казачку и маленького казачонка, которых тут же вешали на образ, как пожелание молодым счастья и потомства. Родители и близкие родственники внимательно следили за тем, кто сколько дает. Приглашенные соблюдали обычай одаривать хозяев той же денежной сумой, которую те положили в свое время у них на свадьбе. После дарения дружка и сваха уводили новобрачных, а пир и веселье продолжались заполночь Снова пели песни, танцевали лезгинку, казачка, стреляли из ружей в честь новобрачных. И в деталях свадьбы – сопровождение на конях, джигитовка, стрельба из ружей – можно видеть влияние сходных обычаев горских народов Северного Кавказа.
Первые дни после свадьбы. Кое-где на Тереке в конце XIX в. еще встречался обычай, когда под кроватью молодых всю первую брачную ночь лежал дружка. По крайней мере во всех станицах еще и сейчас вспоминают об этом старинном обычае. Существовала и старая традиция обнародовать по утру рубашку новобрачной. Однако она в XIX – начале XX в. изживалась, как и обычай в случае «нечестности» новобрачной водить с хомутом по селу ее родителей. Правда, сохранялась традиция устанавливать на свадебном экипаже новобрачных красную ткань – признак девственности невесты. Это делал дружка. Утром, повидав новобрачных, он шел во двор, вешал ленты и цветы на телегу (фургон, тачанку), в которой невеста с женихом приехали из церкви.
ПОСЛЕ БРАЧНОЙ НОЧИ
У гребенцов невеста после первой брачной ночи не выходила из дома три дня, потом вместе с мужем, дружкой и сватами шла в дом матери, где родственник жениха благодарил родителей невесты за хорошую девушку. В остальных станицах устраивался красный стол прямо на следующий же день, где отцу и матери невесты подносили вино. Если невеста оказывалась «нечестной», родителям давали стаканы с надколотым дном, и, когда его поднимали, вино лилось на пол. Но пир продолжался и в этом случае. После красного стола гуляли день за днем у каждого из присутствовавших на свадьбе. Жених и невеста ездили на разукрашенном экипаже в сопровождении товарищей и подруг, родственников и гостей. Парни гарцевали на конях, стреляли из ружей, девушки пели, сваты рядились. В каждом доме Жениха и невесту одаривали. Так ходили по гостям иногда целую неделю... А после окончания свадебных гуляний все собирались опять в доме жениха, где давался заключительный обед. Это называлось «концы хоронить».
Обычай звать гостей ко всем участникам свадебного пира представляет собой древний пережиток общинных отношений родоплеменного строя, когда вся община (мир, вервь, погост, курень) принимала участие в свадьбе. Сохранению этой традиции способствовал и сам казачий быт с его коллективистскими общинными традициями.
ИСТОЧНИК: КЕРЧЕНСКИЙ СОЮЗ КАЗАКОВ
